Cамые известные гендерные скандалы. Еврейские сестры, которых называли "братьями пресс" Что стало с сестрами пресс

Тамара и Ирина Пресс проигрывать не любили. Они неоднократно становились олимпийскими чемпионками и били мировые рекорды. Однако неожиданно на самом взлете своей карьеры сестры ушли из спорта. Такое странное решение породило множество слухов о половой принадлежности сестер. Ведь именно тогда в ходе проведения спортивных соревнований стали обязательными так называемые гендерные тесты.

Чемпионки Пресс

Тамара и Ирина Пресс появились на свет в Харькове в конце 1930-х годов. Во время Великой Отечественной войны их отец погиб на фронте, а его супругу и детей эвакуировали в Узбекистан в город Самарканд. Именно там сестры всерьез увлеклись спортом. Обе выбрали легкую атлетику. Однако пошли они по разным дорожкам. Тамара занялась метанием диска и толканием ядра, а Ирина – бегом. Успехи девушек поражали даже их тренеров. Однако в провинции ловить им было нечего, и вскоре сестры оказались в Ленинграде.

В 1960 году Тамара стала первой на Олимпиаде в Риме, а в 1964 году вернулась домой из Токио уже с двумя золотыми медалями за достижения в двух дисциплинах: толкании ядра и метании диска. Ирина тоже участвовала в этих играх и тоже вошла в число победителей. В Риме она получила золото в беге на 80 метров с барьерами, а в Токио – в пятиборье. Кроме того, сестры Пресс удостоились почетных званий рекордсменок мира.

Неожиданный поворот

Достижения советских спортсменок были настолько высокими и удивительными, что западные журналисты не раз высказывали мысль о том, что сестры Пресс - вовсе не сестры, а братья. Тамара и Ирина действительно обладали телосложением, схожим с мужским. Подобные случаи, когда спортсменки оказывались представителями мужского пола, в истории уже бывали. Например, в 1938 году немецкую прыгунью Дору Ратьен лишили всех званий и наград, обнаружив у нее признаки принадлежности к обоим полам. Конечно, никакие научные тесты тогда еще не проводились. Врачи приходили к подобным выводам исключительно на основании обычных осмотров.

В те годы, когда слава сестер Пресс была в самом зените, на спортивном небосклоне засияло немало советских звезд. И многих из них также подозревали в мошенничестве в плане половой принадлежности.

В середине 1960-х Тамара и Ирина неожиданно покинули большой спорт. Впоследствии западные журналисты связали их уход с введением обязательных гендерных тестов. Мол, спортсменки боялись попасться на подлоге.

Причины ухода из спорта

Тем не менее до сих пор слова представителей иностранных СМИ о том, что сестры Пресс на самом деле являлись братьями, не имеют под собой никаких достаточных и веских оснований. А достижения Тамары и Ирины на спортивном поприще вообще никто не отменял. Тем более что на момент их ухода им было уже под 30. Да и травмы все чаще давали о себе знать. Возможно, они просто хотели покинуть Олимп непобежденными, уйти с гордо поднятой головой, не желая дожидаться того времени, когда начнут терять свою квалификацию.

После расставания со спортом Тамара работала тренером и занималась научной деятельностью, получила звание кандидата педагогических наук. А Ирина в последние годы жизни руководила управлением Комитета физической культуры и спорта правительства Москвы.

2015-05-10 17:45:52

Тяжелый удар войны, случайные встречи, рекорды и подозрения - в жизни и карьере одной из величайших легкоатлеток в истории Тамары Пресс.

От Самарканда до Ленинграда

Сегодня исполняется 78 лет одной из величайших легкоатлеток в истории Тамаре Пресс, непревзойдённой толкательнице ядра и метательнице диска. Война катком прошлась по судьбе её семьи. Отец погиб на фронте, а мать с двумя дочерьми, Тамарой и Ириной, была вынуждена уехать из родного Харькова в далёкий Самарканд. Там сёстры и начали заниматься лёгкой атлетикой, а тренер Владимир Бессекерных заменил им отца и следил не только за тренировками юных спортсменок, но и за их успехами в учёбе. Во многом поэтому Тамара Пресс стала неординарной личностью и впоследствии получила два высших образования отнюдь не по спортивным специальностям.

Школа Алексеева

Встреча великого тренера с одной из самых талантливых воспитанниц получилась во многом случайной. Тамара подошла попить воды после тренировки на стадионе и встретила Алексеева, который тут же узнал её в лицо. Работа с новым наставником и переезд в Ленинград помогли Пресс резко прибавить. Она больше чем на метр улучшила свой личный рекорд в толкании ядра и постепенно стала теснить других именитых воспитанниц Алексеева во главе с олимпийской чемпионкой Галиной Зыбиной и заслужила от наставника прозвище ТТТ - талант, труд и терпение.

В те годы Пресс приучала себя к непростому соперничеству с подругами по команде и перед соревнованиями практиковала профилактические беседы с соперницами, в которых могла оказать психологическое давление и заставить поверить в свою непобедимость. В 1958 году Тамара Пресс выиграла золото чемпионата Европы в метании диска и стала третьей в толкании ядра, а на первой Олимпиаде в Риме уступила лишь первой олимпийской чемпионке СССР Нине Парамоновой. Драматичным получилось противостояние в толкании ядра, где борьбу за победу вели представительницы трёх спортивных сверхдержав - СССР, США и ГДР. Американская соперница Эрлен Браун неаккуратно подала снаряд Тамаре Пресс уронив его ей на бедро. Образовавшийся тут же чёрный синяк не помешал Пресс выиграть соревнования с олимпийским рекордом.

Младшая сестра Тамары, Ирина Пресс, столь же стремительно завоёвывала награды в барьерном беге и пятиборьбе. Западная пресса настороженно относилась к новым соперницам, называя их «братья Пресс». Это сейчас за подобный сексизм можно схлопотать санкции, а тогда это казалось безобидной шуткой - впрочем, не такой уж безобидной. В 50-е и 60-е годы самым сильным допингом считался половой. До введения гендерных тестов, по отзывам очевидцев, в лёгкой атлетике выступало несколько странных спортсменок, которых считали мужчинами. С введением гендерных тестов подобная практика стала невозможной.

Сестры Пресс со стороны выглядели немного мужеподобно, что давало повод считать их по меньшей мере гермафродитами. Тем более что с введением гендерного теста в 1967 году разоблачили польскую бегунью Еву Клобуковскую, у которой было слишком много мужских хромосом. К тому моменту сёстры Пресс из-за травм и проблем со здоровьем карьеру завершили, чем оставили своим оппонентам поводы для домыслов и догадок.

Триумф в Токио

За 10-летнюю карьеру Ирина Пресс установила 11 мировых рекордов, что до сих пор остаётся непревзойдённым результатом в метательных дисциплинах и, скорее всего, останется вечным рекордом, ведь в современной лёгкой атлетике практически невозможно совмещать успешные выступления в разных технических видах. После одного из них предыдущая обладательница мирового достижения Нина Думбадзе поздравила её искренней телеграммой: «Поздравляю с мировым рекордом. Очень рада, что сделала это ты. Думбадзе» .

НЕ ЧОКАЯСЬ

28 октября 1990 года в Москве на 67-м году жизни скончалась от рака желудка трехкратная чемпионка мира по волейболу, трехкратный призер Олимпийских игр по легкой атлетике, 35-кратная чемпионка СССР Александра Чудина. Последний раз я видел ее в марте того же года на похоронах нашего выдающегося футбольного вратаря Льва Яшина. В демисезонном, давно вышедшем из моды пальто, в белой послевоенной панаме она стояла на костылях у изголовья гроба и с особой тоскливой пристальностью вглядывалась в лицо покойного, словно предвидя свое близкое будущее. Александра Георгиевна пережила своего великого одноклубника всего на семь месяцев…

«Пожалуйста, не пишите об Александре Чудиной плохо, не лейте на нее грязь хотя бы потому, что ее уже нет в живых…»

«Кто теперь вернет истинным хозяевам медали, украденные у них на соревнованиях такими, как Чудина, мужиками в женском обличье?»

Две непримиримые позиции моих собеседников при работе над этим материалом, а между ними, как между молотом и наковальней, желание вспомнить о легендарной советской спортсменке Александре Чудиной, чьи достижения достойны Книги рекордов Гиннесса.

И ШВЕЦ, И ЖНЕЦ

Рассказывает Мария Голубничая, серебряный призер Олимпийских игр-52 в беге на 80 м с/б:

В послевоенные годы имя Саши Чудиной гремело на всю страну, она была эталоном советского спортивного превосходства на международных аренах, славой и гордостью нашего спорта, прежде всего хоккея с мячом (с которого начала свою карьеру в 18 лет), легкой атлетики и волейбола. Думаю, в мире вряд ли найдется еще один такой спортсмен, который в один год сумел бы выиграть три медали по легкой атлетике на Олимпиаде и стать чемпионом мира по волейболу, а Саше в 1952 году это удалось…

В то же время ничто человеческое ей было не чуждо. Любила выпить (никогда не теряя головы и оставаясь в центре любой компании), обожала картишки - могла играть в них долго и всегда с азартом. С таким же азартным лихачеством водила свою «Волгу». Я не раз была рядом с ней в машине, когда ее останавливали за нарушение правил, но всегда прощали - слишком велика была ее известность, да к тому же она выступала за «Динамо». Однажды разбила свой автомобиль, но буквально на следующий день отправилась в Горький на местный автозавод, где приобрела новый. В то время это был показатель невероятной популярности - «Волга» была доступна далеко не каждому советскому человеку…

Вопреки расхожему мнению о спортсменах Саша отличалась удивительной эрудицией, легко могла поддержать разговор на любую тему, сама умела рассказывать так, что ее слушали с открытыми ртами. У нее был обширный круг знакомств, который, как я сейчас уже понимаю, являлся для нее, глубоко несчастной в личной жизни, спасательным кругом. Она осталась в моей памяти никогда не унывающим, оптимистичным человеком, именно этот оптимизм помог ей, наверное, выжить, когда ее в одночасье сбросили с пьедестала.

«АРГУМЕНТ» БЕЗ МАЗКА

После Олимпийских игр 1968 года в одном из западных журналов появилась статья члена МОК, профессора Людвига Прокопа «Хромосомы спортивных амазонок», в которой автор среди явных, на его взгляд, гермафродитов в спорте назвал и Александру Чудину. Почему? На каком основании, ведь Чудина закончила свою спортивную карьеру в 1963 году, а секс-контроль на международных соревнованиях дебютировал в 1966-м на чемпионате Европы по легкой атлетике в Будапеште? Спору нет, в этой ситуации можно подозревать тех, кто резко, в расцвете сил, завершил активные занятия спортом после 1966 года, но как в этом списке Прокопа оказалась Чудина? Да, говорила басом, имела неординарную внешность, могла позволить себе выпить и закурить, но разве это доказывает ее принадлежность к гермафродитам? Ходили слухи о «нежной дружбе» Чудиной со знаменитой советской конькобежкой Ингой Артамоновой, но это опять же, согласитесь, «аргумент» несерьезный. Никто и никогда не брал у Александры обязательный, для того чтобы доказательно обвинять, мазок со слизистой оболочки щеки. Так о чем мы тогда говорили? Весьма показательна в этой связи история с советской чемпионкой мира по конькобежному спорту Халидой Щеголевой, которую также подозревали в принадлежности к гермафродитам, а она после завершения спортивной карьеры родила и утерла всем «прокопам» нос.

БОГ С «БЕЛОМОРОМ»

Летом 1978 года жизнь свела меня с уже забытой всеми Чудиной. Тешу себя надеждой, что был первым и последним журналистом, побывавшим в гостях у Александры Георгиевны в ее квартире на Новой Башиловке, что близ метро «Динамо». Впрочем, назвать меня журналистом в то время можно было лишь с большой натяжкой. Я был студентом второго курса факультета журналистики МГУ, мечтал о вершинах выбранной профессии и планировал начать восхождение с хорошей и запоминающейся статьи в центральной прессе. Тут как раз подоспел VIII чемпионат мира по волейболу среди женщин в Ленинграде (финал), и мне показалось, что обстоятельная беседа с победительницами первого чемпионата мира, состоявшегося 26 лет назад в Москве, о переменах, произошедших за это время в женском волейболе, станет той самой замеченной читателями статьей.

Героинь своей будущей публикации искал… через киоски Мосгорсправки (не знаю, есть ли сейчас такие в Москве). Фамилия, имя, отчество разыскиваемого человека, род занятий, примерный возраст плюс пять копеек - этого было достаточно, чтобы при определенной удаче получить через час нужную информацию.

Номер домашнего телефона Чудиной набирал, без всякого преувеличения, с дрожью в коленках. Для меня, приехавшего в Москву из глубокой провинции и еще не разучившегося испытывать душевные потрясения от возможностей столичной жизни, встреча с Чудиной была равносильна чуду. В моих глазах она была богом, уникальной и единственной спортсменкой, установившей 40 национальных рекордов, семь из которых превышали мировые. Тогда я еще не знал о неординарных особенностях организма Александры Георгиевны, приписанных ей молвой, как, впрочем, и о том, что на ее имя уже много лет было наложено табу в советской печати. Во многом «благодаря» именно этой причине моя статья, призванная «произвести фурор», так и не увидела свет. Но это было потом, а в начале августа 78-го я был далек от сплетен, клубящихся вокруг Чудиной, и меня одолевал юношеский зуд великих свершений.

…После долгой паузы на другом конце провода наконец подняли трубку. «Я слушаю», - на несколько секунд сбил меня с толку хрипловатый мужской голос, после того как я попросил позвать к телефону Александру Георгиевну. Тем не менее, заикаясь от волнения, начал объяснять причину звонка. «Девушка, - окончательно добил меня невидимый собеседник, - приходите завтра к трем часам…»

Надо ли говорить, что на следующий день я был у дома Чудиной задолго до назначенного времени, выкурил с десяток сигарет (тогда еще был привержен этой вредной привычке), а ровно в три с бьющимся сердцем позвонил в дверь. Когда она открылась, скажу честно, испытал шок, ощутив себя в роли известного сказочного героя, оказавшегося в избушке на курьих ножках. Это была совсем не та Чудина, которую я себе представлял: необыкновенно худая, с коротко подстриженными редкими седыми волосами и дымящейся папиросой «Беломор» в уголке рта. Картину под названием «Не ждали» дополнил резкий запах алкоголя: Александра Георгиевна была заметно пьяна. «Вам кого?» - искренне удивилась она. Мои торопливые объяснения не произвели на нее никакого впечатления: она так и не вспомнила о вчерашнем звонке. Тем не менее после некоторого раздумья в квартиру все-таки пригласила.

Почти четверть века прошло, а перед глазами до сих пор ее прихожая, больше похожая на музей, в котором, как поначалу показалось, остановилось время. Многочисленные фотографии на стенах, несметное количество наград, среди которых сразу бросался в глаза орден Ленина. Но особенно поразил гипсовый бюст хозяйки дома, выполненный в годы расцвета ее спортивной карьеры и оттого как нельзя лучше убедивший меня в том, что время все же не стоит на месте…

МИФИЧЕСКИЙ ДНЕВНИК

Дома Чудина была не одна, с ней находилась какая-то женщина, которая, не обращая внимания на початую бутылку недорогого портвейна, стоящую перед хозяйкой, предложила мне чаю. Жаль, что тогда как-то не принято было пользоваться диктофонами и беспристрастная пленка не зафиксировала деталей нашей «исторической» беседы с Александрой Георгиевной. А ее, как говорится, надо было слушать. Пара-тройка стаканов портвейна, уничтоженных на моих глазах собеседницей, не только не усугубила ситуацию, а напротив, сделала ее вопреки ожиданию весьма красноречивой. С первых же минут интервью превратилось, по сути, в монолог. Рассказывала она долго, очень охотно и, главное, необычайно интересно. Правда, о тенденциях современного женского волейбола не получилось: Чудина в то время была уже далека от него. Зато вечер воспоминаний удался на славу.

Запомнилась, например, история о том, как на чемпионате мира-52 сборная Индии из религиозных соображений отказалась играть на одной площадке с мужчинами (а в те дни в Москве параллельно проходил и мужской чемпионат). Более того, индуски в категоричной форме настаивали на том, чтобы играть в… сари. В конце концов все проблемы организаторам удалось разрешить, правда, в трусах (как того требуют правила ФИВБ) волейболистки Индии все равно на публике не появились, а выходили на площадку исключительно в тренировочных брюках.

Две другие оставшиеся в памяти истории произошли осенью 1960 года в Рио-де-Жанейро на III чемпионате мира и имели непосредственное отношение к самой Чудиной. Сначала она, по собственному признанию, буквально шокировала местную публику тем, что в одной из атак против японок чудовищным по силе ударом… сломала деревянную стойку, к которой крепилась сетка. А потом, уже во время церемонии награждения, исправила досадную оплошность тогдашнего президента Международной федерации волейбола француза Поля Либо, вручившего японкам золотые награды вместо серебряных (эта ошибка в итоге оказалась символичной: на следующем чемпионате в Москве сборная Японии в самом деле стала первой).

А под занавес нашей беседы Александра Георгиевна ошарашила меня уже совершенно неожиданным признанием. «Знаете, - сказала она, - на протяжении всей своей спортивной деятельности я вела дневник. Никогда никому его не показывала, но вы мне так понравились, что я решила подарить его вам - может быть, из этих записей получится интересная публикация. Позвоните мне завтра, а я к этому времени постараюсь отыскать его на антресолях…»

Надо ли говорить, что покидал я квартиру Чудиной на крыльях Пегаса: получить в полное распоряжение дневник самой Чудиной - о такой творческой удаче не могли мечтать даже зубры советской спортивной журналистики, а тут, по сути, первый «выход в свет» - и сразу такой бесценный подарок. Однако ни завтра, ни послезавтра, ни через месяц вышеупомянутый дневник я так и не увидел, как, впрочем, и саму Александру Георгиевну. Когда после пятнадцатого звонка уже знакомый мне хрипловатый голос в очередной раз сообщил, что Александра Георгиевна уехала на дачу, понял, что пора прекратить беспокоить заслуженную чемпионку.

А еще через несколько дней, побывав в гостях у подруги Чудиной по команде, трехкратной чемпионки Европы, чемпионки мира-52, тренера сборной СССР образца 1960 года Серафимы Кундиренко, получил еще один психологический удар. Так, Серафима Георгиевна утверждала, что сломанная в Бразилии стойка, индуски в трико и ошибка Либо - не более чем плоды алкогольных фантазий Чудиной, и в доказательство продемонстрировала снимок из журнала «Физкультура и спорт», запечатлевший эпизод игры советских и «освободившихся только-только от колониального гнета» индийских волейболисток… в трусах, выданных им «напрокат» в Москве (это, кстати, как выяснилось, исторический факт).

Впрочем, факт гениальности Чудиной как игрока не оспаривал никто из команды чемпионок 1952 года, с которыми я встретился летом 1978 года. Вера Ивановна Озерова, к примеру, даже призналась, что без капитана Чудиной вообще страшновато бывало выходить на площадку, поскольку она была больше, чем полкоманды. Мало того, взяв на тренировке в партнеры двух начинающих волейболисток, Александра могла легко обыграть всю сборную СССР в трех партиях. Это тоже признавала вся сборная СССР.

В ХОРОВОДЕ БОЛЕЗНЕЙ

После завершения спортивной карьеры жизнь Александры Чудиной четко разделилась на две половины - «до» и «после», поскольку после, в общем-то, не было ничего (в сравнении с ее фантастическими спортивными достижениями). Административная работа в «Юном динамовце», в Московском городском совете «Динамо», а далее - целый букет болезней: туберкулез, обнаруженный у нее еще в годы занятий спортом, гангрена, завершившаяся ампутацией ноги, и, наконец, рак желудка, побороть который не было уже сил…

НИКАК ХОРОШО НЕ БЫВАЕТ

Я прекрасно отдаю себе отчет в том, что этот материал вызовет неоднозначную оценку у читателей газеты, особенно у тех, кто со стажем. Некоторые из них, допускаю, вновь могут напомнить мне старую житейскую истину: о мертвых либо хорошо, либо никак. Но вот о чем хочется сказать в завершение. По злой ухмылке трагической судьбы Александры Чудиной о ней сначала очень много говорили хорошо, даже слишком хорошо, а потом долгие годы вообще никак. Словно и не было такого человека в истории отечественного спорта. Разве это правильно? Даже в родном ведомственном издании, посвященном юбилею «Юного динамовца», авторы не нашли места для фотографии Александры Георгиевны (спасибо хоть на том, что вскользь упомянули ее имя). Что уж тогда говорить о советских и российских СМИ последних 40 лет?! Ни одной (!) статьи о спортсменке, с именем которой связано становление отечественной женской легкой атлетики и волейбола (все победы и рекорды Чудиной, между прочим, зафиксированы в международных справочниках), вы за этот период в наших средствах массовой информации не найдете. Разве что сенсационные публикации о таких деликатных темах, как гермафродиты в спорте. «Гермафродиты - такие же люди, как все, только несчастные», - написал автор одной из них под заголовком «Роди рекорд, амазонка!».

Александра Чудина сначала высоко несла знамя советского спорта, а потом в такой же мере - свой крест. Читаю сегодня интервью двукратной мировой рекордсменки в легкоатлетическом пятиборье, призера чемпионата Европы, заслуженного мастера спорта Нины Виноградовой (Мартыненко), которая заявила буквально следующее: «Чудина говорила басом, курила, пила, и все знали, что она - это он, но делали вид, что не знали…», и хочется спросить у уважаемой Нины Игнатьевны: «Даже если это и так, как бы, окажись, не дай бог, в положении Александры Георгиевны, повели себя вы? Неужели взяли бы микрофон и объявили на весь мир: да, я - не женщина!», а после этого в омут головой?» Очень сильно в этом сомневаюсь, ведь молчат же сегодня те спортсмены, которые выигрывают и пополняют свой семейный бюджет за счет правильно найденных способов использования запрещенных допинговых препаратов. А какая здесь, собственно, разница? Кстати, как утверждает статистика, если на каждые 20 тысяч жителей Земли приходится один гермафродит, то в спорте - один на 500 человек. Во времена преуспевания Чудиной это, по сути, была единственная сфера деятельности человека, где люди с половыми отклонениями находили себя. И это, заметьте, не было преступлением, поскольку официальный секс-контроль появился только в 1966 году…

Станислав Петухов - легендарный хоккеист московского "Динамо", олимпийский чемпион-1964......

УСАТЫЙ

– Три часа ехал с дачи, чтоб к вам успеть, – вздыхает Петухов. – От Истринского водохранилища все стоит. Вам сколько ложек кофе? Покрепче, чтоб глаза вылезли?

Мы согласились. Именно, чтоб вылезли.

– Информации много, – обрадовал он. – Но и сотрясений у меня было много. Не всё вспомню.

– Сотрясения - это неприятно.

– А когда их шесть штук...

Из разложенных на столе фотографий Петухов вытянул одну, с желтыми краями:

– Сборная СССР на Олимпиаде в Скво-Вэлли-1960. Знаете, сколько человек живы? Один!

Глаза наши расширились. Станислав Афанасьевич решил, что не верим – и на каждого с той карточки указал пальцем:

– Пучков, Ёркин, Сологубов, Кучевский, Сидоренков, Карпов, Баулин, Александров, Локтев, Альметов, Цицинов, Гребенников, Бычков, Пряжников, Грошев, Виктор Якушев… Никого нет.

– А говорите, память слабая.

– Так это ж первое мое официальное соревнование! Все как вчера было, будто телевизор смотрю!

– Из вашего поколения почти все молодыми поумирали.

– Вы правы. Вот Коля Сологубов, например. Три класса образования, закончил играть – ничего нет, кроме квартиры на Восстания. Внизу гараж, там и поддавал. Ваня Трегубов – та же история. Помогал жене в Лужниках, она работала в пивбаре. Бочки носил.

– Мы слышали, как раз жена ему пить запрещала. Привела в порядок.

– Водку не давала, а пивко – пожалуйста! На нем сидел! А Дима Уколов? Это ж вообще страшная история! За Олимпиаду 1956-го получил "Победу" цвета шоколадки. На ней занимался извозом частным образом, затем устроился в такси. Жил один, когда умер – хватиться было некому. Долго пролежал. Открыли, а он готов. В морге заморозили, искали родственников.

– Никого не нашли?

– Нет. Человека просто забыли. Похоронили на Востряково. Время спустя наткнулись на могилу – заброшенная. Занялись этим делом, выкопали и перенесли на нормальную аллею, к спортсменам.

– Встречали известного хоккеиста в полной нищете?

– Володя Елизаров. Печально закончил. Дочка в Америке, остался один в Москве. Шикарную квартиру на проспекте Мира ему лично Булганин давал. Альцгеймер, все из дома распродал. Собирались у него всякие алкаши. Как-то в марте пропал в трусах и майке. Обнаружили на Казанском вокзале, прибился к бомжам, выпивал с ними.

– Кошмар.

– До этого изобрел клюшку, загнутую с двух концов. Два крюка правилами не запрещены. Елизаров всюду ходил с ней и папочкой документов под мышкой. Патент оформил, подписи собирал – мол, стоящая клюшка. Я подписал!

– Не пошла клюшка?

– Не пошла. Хотя Слава Анисин забросил такой шайбу в официальном матче. Еще у Гули была особенная клюшка.

– Это кто?

– Игорь Чистовский из горьковского "Торпедо". Под два метра ростом, обводил на высокой стоечке. Стандартная клюшка мала была, так он конец расщеплял, делал "ласточкин хвост". Вправлял туда палку и заматывал. Но его ловили. Гуля две минуты сидит – администратор ему клюшку пилит. А с крюками тогда не мухлевали. Еще и не было никаких загибов, прямыми играли.

– Когда-то вы пытались расследовать историю гибели Виктора Якушева.

– Лежит у меня где-то ответ из Госдумы. Депутат посылал запрос министру внутренних дел. Виктор Прохорович возвращался с юбилея Анатолия Ильина, футболиста. Трезвый!

– Как странно.

– Я Ильина спрашивал: "Много он пил?" – "Усатый вообще не прикоснулся, сами удивлялись". Прохорович в молодости усы носил, так и привязалось – Усатый. Незадолго до смерти получил квартиру в районе Щелковской, хорошая жена… Жизнь налаживалась!

– Где его нашли?

– Сидящим на лавочке в сквере. Недалеко от новой квартиры. Что было до лавочки – никто не знает. На руках ссадины, явно от наручников. Причем обмазаны зеленкой. Йода в отделениях милиции не бывало – только зеленка! А отбили Прохоровичу внутренние органы.

– Отыскали этих милиционеров?

– Нет. У каждого милицейского экипажа есть план. Видят – сидит: "Выпивал?" – "Нет" – "Да что там, давай в милицию, разберемся…" Таких случаев в 90-е были сотни. Деньги в отделении отбирали. Жуткие времена.

Витька по характеру молчаливый. Спокойный. Это Эдик Иванов мог в драку кинуться, Сережа Капустин вообще вулкан. А Якушев – никогда. Агрессии ноль. Что интересно, был в тот вечер в белой рубашке. Вроде били его – а рубашка осталась чистой, глаженой! Вот как понять?

– Умер там же, на лавочке?

– Нет, доставили домой. Витькина жена позвонила генеральному секретарю федерации хоккея Валентину Козину. Сказала, какие лекарства нужны. Прохоровича отвезли в больницу, еще в сознании. Пролежал с внутренним кровотечением дней десять. Но всё отбили так, что не спасти.

Якушева помнят, а на Преображенском лежит Витя Никифоров. Вот фигура, Витя-то! Олимпийский чемпион 1956-го, а забыли напрочь! Я к Сафронову подходил. Андрей, говорю, Николаевич, это же наш, динамовский…

На Малой арене висят свитера олимпийских чемпионов. Из "Динамо" нет двух – Никифорова и Саши Пашкова. Почему – не знаю. Пашков-то живой.

– Альметов с женой уехал в Америку. Жена осталась, он вернулся – копал могилы на Ваганьково…

– Знаю, что гражданская его жена, Зина, работала официанткой в "Узбекистане". Мы частенько туда приходили. Давлетыч закончил играть, устроили его тренером в Балашихе. Глава города любил хоккей. Альметов и сам выходил, и тренировал. Потом сорвался, запил. Уволили – устроился в бригаду к Генриху Сидоренкову на Ваганьково. Мы уже мало общались. Каждый был занят своей жизнью.

ЗИЛЬБЕРБОРТ

Петухов надевает очки, берет бумагу:

– Это сценарный план!

– Вас и на сценарные планы хватает?

– А как же? Будет премьера документального фильма "Динамовцы на полях сражений". Центральный музей Великой отечественной. Приходите.

– Постараемся. В августе вам исполнилось…

– Должны сказать – бодряк вы удивительный.

– Минуточку! "Бодряк"… Это так, внешне. Наш Союз спортсменов устраивает автопробеги для олимпийских чемпионов. Компания серьезная. Один Коля Зимятов чего стоит – четырехкратный олимпийский! Король лыж! А молодежи нет. Не выигрывают Олимпиаду, и все. Лишь Сашу Скворцова привлекли. Горьковчане – приятные ребята.

– Где Скворцов, там и Ковин.

– Володя Ковин – во Франции, его не достать.

– Без рецептов вечной юности мы от вас не уйдем.

– Рецепты – они знаете, где? Как-то покупаю газету "ЗОЖ", смотрю, учредитель – Коршунов! Мы когда-то дружили. Настоящая фамилия – Зильберборт. Нынче миллионер, в Америке живет.

– Понятно. Всем обязаны чтению "ЗОЖ".

– Есть фильм с де Фюнесом – "Замороженный"… Мы ведь в минус двадцать играли на открытых площадках. Кто-то шапочку надевал, а у меня кудри, шапки не признавал. Был у нас хоккеист Солдатенков по прозвищу Жак, просил врача: "Ты мне голову бинтом перехвати…" Как Щорс играл.

– В ветеранских матчах вас не видно.

– До 60 лет играл. Когда поменял тазобедренный сустав, врачи запретили на лед выходить.

– У Анатолия Ионова тоже проблемы с ногами. Объясняет так – в мороз шайба часто попадала в ногу, а защиты никакой.

– Попадала. Но мы выкручивались. Ребята из "Крыльев" приписаны были к авиационному заводу, додумались мастерить щитки из авиаля.

– Это что?

– Авиационный алюминий. На голову – велосипедные шлемы, все "Динамо" играло в таких. Кожаные, набиты конским волосом.

– Трусы тоже были особенные?

– Байковые. Ворсистый материал, мягкий. Из него еще шили защитные шашечки. На одном бедре штук десять, и на другом столько же. Ну и "ракушка".

– Спасала?

– Раковина алюминиевая, сразу вминается. Чувствительно, конечно. Перетерпишь – отпускает.

– Главное, чтоб на наследниках не отразилось.

– У меня не отразилось. Больнее, если эта раковина натирает. Так мы пушель подшивали. Сейчас шайба от щелчка как сумасшедшая летит, а тогда было проще. Но если Трегубов метнет – это что-то.

– Сильнее броска в том хоккее не было?

– Не было. Как мы называли – с короткой изготовкой. Не оттягивая, – а быстро, р-р-аз! С кистей!

– Самый неприятный момент, когда вас подстрелили шайбой?

– Приехали к нам канадцы, команда Kelowna Packers. Их долговязый защитник поразил – как ни показывай ему финтом, не дернется. Но если бросаешь, садится и ловит на себя. Чутье феноменальное!

Ну, думаю, в следующем матче попробую повторить. Встречаемся в Лужниках с ЦСКА, проигрываем. Помните Игоря Деконского?

– Большой хоккеист.

– Праворукий нападающий. Бросает, я сажусь под шайбу. В этот момент сирена. Лужниковский гудок хоть куда, просто ревун. Шайба, сорвавшись с крюка, летит мне прямо в нос!

– Какое несчастье.

– Проломила полностью. Вставили тампоны – а рана открытая, нос вмят внутрь. Не совсем провален, как у сифилитика, но дело плохо. Надо вправлять, зашивать. Медпункту не по силам.

– Кому по силам?

– ЦИТО. Тогда недалеко располагался, рядом с Новодевичьим монастырем. На том матче был приятель, бывший пловец. Повел меня. Но прежде, говорит, заглянем в гостиницу "Юность", рванем по стакану коньяка.

– В качестве анестезии?

– Да. Так и поступили. ЦИТО – это сейчас звучит гордо, а в конце 50-х что-то вроде травмпункта. В очереди бабулька, божий одуванчик: "Вы последняя?" – "Я. Рентген показал – неправильно срослось…" Тут в дверях лысый мужик в клеенчатом фартуке. Волосатая грудь, рукава закатаны. Мясник!

– Он нос вправлял?

– Сначала бабкой занялся. Дверь приоткрыта, все вижу. Усадил перед лампой: "Ну-ка, покажи руку". Легким движением – хрясь! – об край стола. Сломал! Бабка только охнула.

Меня вызвал, осмотрел: "Терпеть будешь? Придется!" Думаю – что ж делать собирается? Бабку-то терпеть не просил, а ей руку ломал! Хотел к кровати привязать, но я отказался. Коньяк подействовал. Мясник запах почувствовал: "Выпил? Молодец. Обойдемся без анестезии. Впрочем, она бы тебе не помогла…"

– Показал две хромированные штуковины, которые будет в ноздри вгонять. Довольно толстые. Не поверил доктор, что вытерплю – заставил приятеля держать за ноги. Ка-а-к воткнул!

– Боль адская?

– Будто залез мне в мозги и шебуршится. Сознание уходит. Нос как-то сформировал пальцами – потом гляжу, вышло лучше, чем было. Минут пять наминал. На прощание обнадежил: "Когда тампоны отдирать станем с волосками из носа, будет еще больнее. Придешь сюда же…"

"ЛАЗУРНЯК"

– Вы говорили про шесть сотрясений. Самое тяжелое?

– 1963-й. Вернулись с чемпионата мира. Играем с "Химиком", был у них защитник Иванов. Высокий, неуклюжий. Объезжаю его по флангу – бросается под ноги. Меня заносит, разворачивает – и бьюсь как хлыстом затылком о борт. Все, ничего не помню.

С площадки выносили на руках. Думали, перелом шейных позвонков. Это значит – полный паралич. Повезли к той же гостинице "Юность". Но не в ЦИТО, а в клиническую больницу. Лежал дней двадцать.

– Когда очухались?

– Несколько часов спустя. Оказалось, сильное сотрясение с потерей памяти. Наблюдался у невропатолога, головные боли долго возвращались.

– Как лечились?

– Динамовцы ездили в Сочи, в санаторий Дзержинского. Виталий Давыдов прилетал с женой. Следил за здоровьем, ему надо и Мацесту посетить, и по врачам пройтись…

– Вы не такой?

– А Володя Юрзинов, Валька Григорьев, Володя Чинов, Юра Волков и я жили в отдельном корпусе. Называли его "Куба". Там свободный график. Единственное ограничение – как офицеры КГБ должны быть к отбою, 23.00, на территории. Иначе доложат начальнику санатория, полковнику медицинской службы.

Рядом болельщиков много – сразу к нам. Из соседнего "Заполярья", закрытого санатория "Россия" от Совета министров РСФСР, из пивной "Золотой Петушок"… Все знают, что я ударился. Расспрашивают: "Как у Петухова с головой?" По утрам, отвечаю, побаливает. Но не от травм.

– Смешное случалось?

– Чекисты приезжают, поддают. Нас видят: "Вы из тройки?" "Тройка" – третье управление. Нет, хохочем, мы из пятерки. У них глаза круглые. Что за "пятерка"?

– Люди из ЦСКА нам рассказывали, как летом уезжали в эти санатории – и не просыхали. На карачках ходили.

– Чтоб прямо "не просыхать" – такого у нас не было. А как же море, пляж? Если напьешься с утра – может плохо обернуться. Курортников уносили с солнечными ударами, с трудом спасали. Поэтому пили мы в меру. Поднимаемся с пляжа на обед, между этажами буфет. Мы называли "метро", весь обложен красным мрамором. Этот санаторий – любимое детище Берии. Внутри столько трофейного, вывезенного из Германии…

– Что запомнилось?

– Зеркало в зале для танцев. Рама из фарфора. Красота!

– Какие напитки уважали в санатории Дзержинского?

– Мы налегали на "кровавую Мэри". Водочку выпил, томатным соком пригасил. Закусывали помидорчиками, огурчиками из банок. Перед обедом хлопнем – и отдыхаем. Тогда по дороге на Мацесту появился "Лазурняк".

– Ресторан "Лазурный"?

– Точно! Вижу, бывали. Там уникальная музыка. Через какое-то время в "Динамо" пришли молодые, так в отпуске Чернышев отправил за ними присматривать. Они первым делом в "Лазурный" нырнули. Танцевать. А мне внутри жарковато, вышел в палисадничек. Гляжу, двое парней. Силуэты знакомые…

– Кто?

– Численко с Ворониным! "Вы откуда?" – "Да на ночь прилетели. Потусоваться". Сборная готовилась где-то в Малаховке, а они сорвались. Воронин из-под рубашки достает пластинку-"гигант": Trini Lopez! Моднее ничего не было!

– В ресторане поставил?

– На верандочке. Сел рядом, балдеет. "Мне пластинку ненадолго дали, я вот Число уговорил прилететь. Такую музыку надо слушать у моря…" А к завтраку вернулись в Малаховку. Словно и не летали никуда.

– Где с Ворониным познакомились?

– Я в футболе был центральным нападающим. Капитаном сборной Москвы!

– Вот это поворот в биографии.

– Какой же был классный газон на Малом стадионе "Динамо"! Травка мягкая-мягкая. Лева Яшин говорил – это поле лучше, чем на большой арене. За динамовский дубль в футболе я провел матча три. А в хоккей тогда играл за ЦСКА! Представляете?

– Коллизия.

– Из нашего поколения самым ярким считался Витамин – Венька Александров. Тарасов его приметил. А мне сообщил: "Вы, молодой человек, по своим качествам не годитесь…"

– Александров был крут уже в юные годы?

– Не то слово. Изумительно быстрый и техничный. Бросал с короткой изготовкой. Вратарю Боре Зайцеву частенько от него попадало в лицо.

– Знаменитый бросок-пугач?

– Да. Если не забьет, так хоть вратаря напугает. Все знали, что Витамин может покалечить.

– Нам говорили, это выдумка Тарасова – на первых минутах Александров бросал в голову вратарю. Чтоб игралось легче.

– Это вряд ли. Тарас другое придумал – первый период в исполнении ЦСКА мы называли "психическая". Задавить, ошарашить, забить две-три шайбы! Здесь уж все приемы хороши. Трегубов швырял издали, Сологубов устраивал "мельницу", подкатывался…

– Когда у наших вратарей появились маски?

– После случая с Витамином и Борькой Зайцевым. Делали из стекловолокна и эпоксидной смолы, разного цвета. У Зайцева маска была черная, у Чинова – синяя, у Коноваленко – розовая…

– Кто для вас вратарь номер один в истории хоккея?

– Коля Пучков. Самый стабильный. Второй – Витя Коноваленко.

– А Третьяк?!

– Я говорю о вратарях, против которых сам играл. Третьяк – уже другая эпоха. Хотя мы пересекались во второй сборной на турнире в Польше. Владик – еще мальчик, поехал запасным. Сломались коньки, но сказать постеснялся. Я увидел, пошел к руководству: "У парня с амуницией проблемы. Нужно решить вопрос…" Приобрели новенькие – намного лучше прежних.

Наше поколение ботинки и коньки скупало у канадцев, когда те приезжали в Союз. Не новые, конечно – но и такие были за счастье.

– Расплачивались долларами?

– Рублями! Здесь канадцы тратили их на сувениры. Сумму не помню. Мы любые деньги готовы были заплатить за эти ботинки из кожи кенгуру. Потому что не теряли форму. Нам-то в сапожной мастерской на "Динамо" шили из хрома. Они размокли – вытянулись на три размера. Посушил – скукожились. Лед не везде был хороший, часто под ногами каша, а в Сокольниках – всегда воды по щиколотку.

"МЕРЗАВЧИКИ"

– Мы о футболе не договорили. Что ж вы там не остались?

– В хоккейное "Динамо" взяли на ставку. А в футболе перспективы – туманные. Чернышев торопил: "Забудь про мяч". Но футбольные знакомства сохранились. Сегодня живу в том самом доме на Соколе, где получали квартиры легенды ЦДКА.

Ветераны футбола регулярно собираются. В отличие от хоккейных. Приглашают футбольных вдов… Я поражаюсь – к Симоняну такое уважение!

– Это вы к чему?

– Армянская диаспора Москвы готова разбиться в лепешку, но сделать ему приятное. У них кафе в Мытищах, там ветераны праздники отмечают. А моя задача – привезти на машине Валентину Тимофеевну Яшину, она недалеко от нас, в Чапаевском переулке. Еще Зою Васильевну Бубукину и Елену Николаевну Боброву. Везу богатство нашей родины.

– Вы уж поаккуратнее.

– Я очень аккуратно езжу! И не выпиваю!

– Что стряслось? Приболели?

– Уже шесть лет, как дал слово себе самому. Не хочется пить, и всё. Смерти пошли – Сашка Рагулин, Эдик Иванов, Игорь Ромишевский… Все, с кем был в команде "Звезды Хоккея".

– Снаряды ложатся рядом. Страшно?

– Вот вы и сами объяснили, почему завязал. Опять же, за рулем постоянно. Хоть милиция и своя – это дело недопустимое. Не в радость стала выпивка. Печеночку почувствовал, голова трещала с утра…

– Но вы же никогда и не увлекались?

– Начал работать тренером – а играют-то на улице.

– Грех не выпить.

– Ладно, выпить. Закурил! На мне две команды, домой посреди дня не вырваться. Как заглушить голод? Сигаретой. А игры заканчиваются, окружают родители, бутылочку достают, бутербродик, огурчик. Пригубишь символически – возмущаются: "Да ты что! Победа же!"

– Если не победа?

– Еще хуже. С ожесточением выпивают. Я не сразу научился говорить: "Отвалите". Но пришлось. Вот когда разойдутся, позволял чуть-чуть коньячка.

А с табаком закончил вот как. Умер администратор из хоккея с мячом Михаил Куфер. Человек удивительный, но очень был…

– Слаб выпить?

– Ну да. В то время популярностью пользовался спирт "Рояль", бутылки-литрушки. Как раз с алкоголем боролись, водка по талонам. Все "Солнцедар" глушили. А у Мишки запасы "Рояля". Жена с дочерью улетели в Крым, он в Москве. Вызывает руководитель ЦС "Динамо" генерал Богданов. Администратора хотели поднять выше, в хоккей с шайбой. Но дошли слухи, что кандидат поддает. Пропесочил его генерал. Миша приехал домой, рванул с огорчения "рояльчика", хоть сидел на сердечных таблетках…

– Ужас какой.

– Дня через четыре всполошились: нет человека! Вскрыли квартиру, а он на полу, мертвый. Рядом телефон – видимо, пытался дотянуться. На поминках я лишка хватил, наутро худо. Мне бы выпить немножко…

– Вы опередили наш совет.

– А я за сигарету – и задохнулся, двое суток кашлял! Выходила из меня чернота. Потом как отрезало, не могу курить.

– Вы рассказывали, как выпивали с соседом – Александром Рагулиным.

– Да было всего-то раз… Чаще у него не получалось, встречался с девушкой. Ольга все теребила: "Когда поженимся?!" Палыч то под этим соусом увильнет, то под другим. То выяснится, что кольца не подходят, то что-то важное потеряет.

– Все ж расписались.

– Прихватила Палыча, деваться некуда. Хотя Эдик Иванов отговаривал: "Не вздумай в загс идти!"

Но до женитьбы мы выпили. Смутные времена, ельцинские. Не здорово было. А Сашка – фигура, трехкратный олимпийский. Находил каких-то спонсоров. Тогда отыскал на мясокомбинате. Собрались у Рагулина дома – Витя Якушев, Эдик Иванов, Женя Полеев и я. Делил то, что спонсоры прислали – огромный куб масла, мешок сахара…

– Великие хоккеисты чем занимались!

– Масло порезали, сахар пересыпали. Прохоровичу выпить приспичило. Бутылку взять морально тяжело, Полею говорит: "Беги, Женька, в гастроном, набери "мерзавчиков" – "Сколько?" – "Ну, десять…" Те по 100 грамм, удобно. Якушев махнет, закусит – благодать. Минут через двадцать повторение. Прохорович домой поехал на метро, там сумку с продуктами и забыл. Звонил Балагану, грустил.

– Балаган – это Рагулин?

– Да, так звали. Эдик Иванов придумал – вроде как Шура Балаганов. Добродушный очень. Только с канадцами дрался – и то душил, а не бил. Самого Эдика прозвали Индей. Как выпьет, лицо становится багровое. А волосы рыжеватые.

– Говорят, Александр Палыч мог ведро выпить – и не особенно опьянеть.

– Нет, нет, нет… Пьянел он хорошо и стремительно. Как-то едем с ветеранами в Липецк, в придорожном магазине берет красного: "Стронций выгонять…"

– Разумно.

– Эдик Иванов рассказывал – видел, что Ольга ему в красное подливала водку. Может, для того, чтоб быстрее пьянел. Ни ей, ни ему говорить не стал.

– Она так и живет в квартире Рагулина?

– Давно то ли разменяли, то ли продали.

– Жизнь с Ольгой его подкосила?

– Думаю, да. Начала диктовать: "Это надо делать, то…" Сама из Барнаула или Бийска. Приехала сюда, обосновалась в Красногорске. В военном госпитале была тренером по лечебной гимнастике. Моложе его, это понятно. Женщина эффектная!

Однажды пришла провожать Александра Палыча к поезду в гигантской белой шляпе с полями. Говорю: "Саш, дама-то яркая. На американскую актрису похожа". А потом взяла его за гланды, с ним выезжала.

"МЕЛЬНИЦА"

– Рагулин на площадке не дрался. А вам приходилось?

– Один раз. Играли со "Спартаком". Я к тому времени уже переквалифицировался из нападающего в управдомы.

– В защитника. Поручили молодого Валеру Васильева натаскивать. Перед "Спартаком" Валерке в зубы шайбой попали, штук пять передних выщелкнули. Он еще рот приоткрыл – и тут шайба прилетает.

И вот по краю идет Саша Мартынюк. Ловлю силовым, Мартын отмахивается – Васильеву клюшкой по деснам! Ну, понеслось! Меня определили как зачинщика – дисквалифицировали до конца чемпионата, матчей на шесть.

– Чернышев оштрафовал?

– Штрафов тогда не было. Мы стояли на зарплате в воинской части. Чтоб отнять деньги, нужно решение зампреда КГБ!

– Удобно.

– Мог что-то урезать на премиальных, они от 30 до 100 рублей. Но я ж за Валерку заступился!

– Мартынюка прилично поколотили?

– Попал разок. И он разок дотянулся. Раньше было проще драться, все открыто. Это теперь шлемы, перчатки и никакого ущерба здоровью в драке.

– Когда нет зубов, как у Васильева – чем жевать?

– Ему быстро сделали на присосках. Выходил на матч – снимал. А у меня на специальных крючках. Вот, смотрите.

– Восхитительная работа.

– А у Сашки Мальцева беда. Убрали нижние зубы, ввернули штифты. Все отторглось!

– Васильев – самая атлетичная фигура, которую видели?

– Да, красавец! Одни мышцы играют. Сологубов такой же. У ЦСКА база была под трамплином на Ленинских горах. Из Хабаровска пригласили Трегубова, а тот кататься не умеет. Тарасов его часами гонял на ледяном пятачке. Там же меня Сологубов попросил: "Отломай чашечку от алюминиевой ложки, принеси". В ботинок подкладывал!

– Зачем?

– У него с войны в косточке ноги осколок сидел. Если шайбой попадут, боль жуткая. Шайбу как надо встречать?

– Как?

– Ногу развернуть пальцами вперед. Уколов не развернул, засадили в плюсневую косточку – трещина. Играл с ней, пока совсем больно не стало. Сделал снимок – и не поехал на Олимпиаду-1960. Пока канадцы не изобрели специальные ушки на ботинок, которые косточку прикрывают, Сологубов нашивал ложку.

– При небольшом росточке Сологубов был человеком невероятной физической силы.

– Но как делал "мельницу"! Потом Виталик Давыдов исполнял то же самое. На мне отрабатывал.

– Романтично.

– Чернышев придумал. Давай, говорит, объезжай Давыдова, а он будет подсаживаться. Пусть закрепляет навык.

– В Скво-Вэлли в перерыве матча США – Чехословакия Сологубов посоветовал американцам кислородные баллоны. Наша сборная тоже пользовалась?

– Нет! Всю Олимпиаду лежали в раздевалке, но к ним никто не прикасался. Здоровья у нас хватало. Хотя Скво-Вэлли в горах, воздух разреженный. Чехи вели 4:3, в третьем периоде получили от американцев пять шайб и закатили скандал. Едва не настрочили в советское посольство ноту протеста. Дескать, как же Сологубов мог так поступить с товарищами по соцлагерю? На самом деле история выеденного яйца не стоит.

– Вы полагаете?

– Разве что психологический эффект был. Да, в раздевалке освежился, обогатил кровь кислородом. Но с баллоном не площадку не выйдешь. А там через две-три смены все сгорает. Снова дышишь разреженным воздухом. Кому в Скво-Вэлли было хорошо, так это австралийцам.

– Почему?

– Полный расслабон. Приехали с женами. В перерыве не уходили в раздевалку, а усаживались с ними на трибуне, потягивали пивко. Сыграли шесть матчей, пропустили почти сотню шайб и укатили. Но мы с Австралией не встречались – она была в другой группе.

– Что помешало сборной СССР забраться выше третьего места?

– Самое обидное поражение – от американцев. Перед Олимпиадой регулярно громили их в контрольных матчах, отгружали по десятку. В "раме" был Джек Маккартан. В Скво-Вэлли он считался запасным. Шанс выпал, когда основной вратарь сломал ногу. Мы обрадовались: "Этот – ручной, наколотим, сколько захотим…" А здесь тащил всё! До сих пор понять не могу, как не забил в пустые ворота. Шайба отлетела от борта, метров с двух бросил "метелочкой" – казалось, наверняка. Но длиннющий Маккартан успел выставить кеглю. Сначала нас обыграл в одиночку, следом канадцев – и сделал сборную США чемпионом.

– Тарасов бушевал?

– Первые дни было спокойно. Рейс из Нью-Йорка в Москву – раз в неделю. Решили нам показать страну. То в Сан-Франциско на крокодиловую ферму отвезут, то в маленький Лас-Вегас – городок Рино. Заглянули в казино. Здание – как футбольный манеж, вдоль стен игровые автоматы. Сидят старушки, дергают за ручку.

– И вы подергали?

– Трудно удержаться, когда от "одноруких бандитов" в глазах рябит. Проиграл долларов двадцать.

– А Тарасов?

– Он к автоматам не приближался. В аэропорту, когда ждали московский рейс, отозвал в сторонку Якушева, Грошева и меня. К Витьке претензий было мало. Больше досталось нам с Женькой. Распалился: "Вы, комсомольцы, надежд не оправдали…" Грошеву пригрозил: "Компетентные органы разберутся с тобой игрой". Повернулся ко мне: "А тебя, молодой человек, сдам в армию".

– Опечалились?

– Пожал плечами: "Я с 1957-го – в войсках МВД. Дивизия особого назначения имени Дзержинского. Скоро демобилизуюсь". Тарасов в крик: "Как?! Ты же был у нас в директиве! Куда смотрел полковник Мей?"

– Это еще кто?

– В центральном военкомате отвечал за призыв хоккеистов. Те, на кого указывал Тарасов, попадали в директиву. И делил их с Чернышевым. Допустим, берет кого-то в ЦСКА, взамен отдает "Динамо" двоих из СКА МВО. Под колпаком были все, кроме московского "Локомотива" и горьковского "Торпедо".

– Почему?

– Из "Локомотива" Тарас пытался увести тройку Снетков – Якушев – Цыплаков. Вмешался Бещев, министр путей сообщения. Парней не тронули. То же самое с горьковской тройкой Халаичев – Чистовский – Сахаровский. Где-то на уровне ЦК прозвучала фраза: "Если они уйдут – ГАЗ встанет". Зато из "Химика", "Трактора", других клубов захомутать в армию могли любого.

– В Скво-Вэлли получили три медали?

– Да. За Олимпиаду и чемпионат мира – бронзу, за "Европу" – золото. Все турниры впихнули в один.

– Премии тоже было три?

– Ха! Ни копейки не заплатили! Олимпийскую бронзу восприняли как провал. Нас никто не встретил, даже автобус в аэропорт не прислали. Добирались на перекладных.

– Как страна оценила золото Инсбрука-1964?

– Сразу выдали около десяти тысяч шиллингов. И в рублях немножко – уже в Москве. Всех чемпионов наградили медалями за "Трудовую доблесть" либо орденами Трудового Красного знамени… А меня и Борю Зайцева – грамотой.

– Обидно.

– Аркадий Иванович удружил. Из лучших побуждений. Сказал: "Выбил вам почетную грамоту президиума Верховного совета РСФСР. Гарантированная прибавка к пенсии!" Но Союз развалился, законы поменялись, вместо доплаты – дырка от бублика.

"ЧЕЗЕТТА"

– В 1961-м ЦСКА без Тарасова сенсационно проиграл "Динамо" – 5:14. Пучков нам рассказывал: "С первых же секунд у моих ворот начались чудеса. Защитники расступались, позволяли расстреливать. Позже выяснилось, что несколько хоккеистов сдали матч. Их подговорил Тарасов, который хотел вернуться в команду".

– Брехня. Тарасов после 5:14 действительно снова возглавил ЦСКА. Но я знаю отношение к нему Сологубова, Трегубова, других ребят. Как тренера уважали, но по-человечески не переносили. На сделку с ним в жизни бы не пошли. Да и не заметил я на площадке "чудес". Игра была от ножа.

– Если от ножа, как же первый период закончился со счетом 8:0?!

– Просто залетало все. Плюс сработала домашняя заготовка. Я со сборной приехал из Канады. Чернышев спрашивает: "Чем порадуешь?" – "Обратил внимание, что канадцы постоянно забивают с прострелов" – "Это как?" – "Контратака, выкатываются два в одного. Первый, придержав шайбу, сильно пасует на дальнюю штангу, куда мчится второй. Тот подставляет клюшку, вратарь перекрыть угол не успевает…"

– Заинтересовался Аркадий Иванович?

– Да. На армейцах решили опробовать. Так Стриж – Сашка Стриганов – с этих прострелов пять шайб Пучкову завалил!

– Пучков нас уверял, что играл на мандолине. Правда?

– Может, дома? В сборной с мандолиной точно не появлялся. Но музыку обожал. Вкусы менялись. То джаз запишет, слушает с утра до вечера. То неожиданно все сотрет – переключится на классику. Потом опять джаз.

Интересный человек. Как-то в Москве сборная провела товарищеский матч. Вернулись на базу, поужинали. Чернышев на разбор вызвал динамовскую тройку – Юрзинова, Волкова и меня. Обсуждали игру, Аркадий Иванович покуривал в форточку. Вдруг воскликнул: "Смотрите!" Мы прильнули к окну.

– И что?

– В сумерках по снегу шел мужик. Закутавшись в пальто, меховой воротник приподнят, шапка с белым помпончиком натянута на уши. Пригляделись – Пучков. Босиком! Наутро спросили Чернышева: "Говорили с Колей? Что это было?" – "Ответил – закаляю характер".

Пару лет ездил на мотороллере "Чезетта", который подарили в Чехословакии как лучшему вратарю чемпионата мира-1959. Привозил на тренировки Сашку Альметова, шлем ему купил. Они дружили.

– Хотя совершенно разные. Альметов – гуляка, Пучков – режимщик.

– Да, Коля не пил. Исключение – Скво-Вэлли. У него был бурсит, а там усугубил травму. Ежедневно из локтя откачивали жидкость. Мучился, ночами не спал. Два матча вместо него сыграл Женя Ёркин по прозвищу Теркин. В олимпийской деревне поселились в одной комнате – Пучков, Якушев, Грошев и я. Рядом домик, где австрийцы рекламировали Инсбрук-1964. Каждому гостю вручили сумку с сувенирами, в том числе шесть маленьких бутылочек – вискарик, шнапсик, водочка. Пучков увидел, оживился: "О! Всё забирайте, шкалики мне". Прикладывался тайком, чтоб боль заглушить и уснуть.

О сыне мечтал, но было три дочери. Ребята травили: "Когда с Риткой ложишься, шапку с помпоном клади под подушку!" Узнав, что опять девочка родилась, Пучков так огорчился, что пришел домой, молча бросил шапку на пол. Несколько дней с женой не разговаривал… В Ленинград Пучков уехал с навязчивой мыслью – составить конкуренцию Москве.

– Тарасову?

– Не Тарасову, а именно Москве! Тоже не сбылось. То тренировал СКА, то в Швеции работал. За Полярным кругом. Недавно встретил в Сестрорецке Валентина Быстрова, как раз Пучкова вспоминали…

– Быстров жив? Вот уж кому лет сто.

– В сборной против канадцев пускали в ход кулаки?

– Там мы драться не могли. Тарас говорил: "Будем толстовцами". Потом появилось выражение – "дать острастку". С этим тоже вопрос – канадцы здоровенные! Каждый обучен основам бокса!

– Ну и вы бы ввели.

– У нас другое хотели ввести. 15 июля, как обычно, выходим из отпуска, Чернышев объявляет: "Сегодня вместо гимнастики – в зал борьбы". Пригласил, оказывается, лучшего в СССР тренера по самбо. Тот берет слово: "Вы часто на льду падаете. Это надо делать правильно, чтоб избежать травм". Подозвал двух самбистов – те показывают.

– Как?

– Один проводит "мельницу" – а фокус в том, что, падая, нужно амортизировать рукой о ковер. Уваров, из волны первых чемпионов мира, усмехнулся: "На что ж нам опираться, если в двух руках клюшка? Куда ее откидывать?" Самбисты задумались. Что-то не сходится! Задумчивость прервал Чернышев: "Все, уделяем внимание общей координации. Прыжки, перевороты, кульбиты…"

КРЕСТНИЧЕК

– В товарищеском матче с ЦСКА вы чуть не отправили на тот свет Юрия Моисеева.

– Да не факт, что я виноват…

– Неужели?

– У борта боролся с Моисеевым. Заметил краем глаза, что в меня летит Мишаков, перехватив клюшку двумя руками. Этот прием назывался "шейный пластырь". Или "шлагбаум". Если вмяли в борт, костей не соберешь. Я пригнулся, упал, Мишаков сверху, рядом еще кто-то из армейцев свалился. А под нами Моисеев барахтается.

Кто наступил ему коньком на горло? Обвинили меня, потому что в куче-мале из "Динамо" оказался я один. Наверное, решили, что свои нанести травму не могли. Хотя – кто там присматривался?

Свисток. Поднялись, разъехались. Юра держится за шею, но мы даже не придали значения. На площадке-то – ни кровинки! Хлынуло из раны по дороге в медпункт. "Скорая" увезла в больницу. Жизнь висела на волоске. Но узнали об этом только после матча.

– Годы спустя как складывались отношения с Моисеевым?

– Нормально. Когда его в "Динамо" позвали тренером, столкнулись на катке. Юра первым делом рубашку расстегнул, показал жуткий шрам: "Ну, привет, крестничек…"

– Кто сильнее как тренер – Чернышев или Тарасов?

– Ромишевский всю жизнь мне повторял: "Тарас – великий!" Но было, что ответить. Сколько раз Тарасов выиграл чемпионат мира или Олимпиаду в роли старшего тренера?

– Ни разу.

– Правильно! А Чернышев без Тарасова побеждал с 1954-го. Тарасов на том чемпионате мира в Стокгольме был в группе наблюдателей. Так подговаривал Боброва сдать матч канадцам!

– Любим мы такие подробности. Зачем?

– Чтоб гарантированно занять второе место. Сохранить силы на шведов. Казалось, те послабее. Бобров ни в какую: "Будем играть!" Потом рассказал Аркадию Ивановичу.

– Реакция?

– Нахмурился, и все. Ни Тарасову, ни ребятам не стал говорить. Разработал план: "Быстрые передачи, чтоб канадцы не успевали применять силовые приемы. Главное, использовать свои моменты". Выиграли 7:2.

– Это довод для Ромишевского.

– "Все равно он сильный!" Ладно, отвечаю. Тарасов без Чернышева – ничего. А когда их спарили, пошло дело. Хотя Чернышев долго отказывался с ним работать.

– Почему?

– Во-первых, эпизод в Стокгольме. Во-вторых, человеческие качества Тарасова. Коварный, двуличный. В ЦСКА говорили: "Если Тарас обнимал – готовься к отчислению". Так было с Венькой Александровым, Альметовым, Локтевым.

– В 1963-м Чернышев и Тарасов объединились в сборной.

– В ЦК сказали: "Надо!" Тогда Аркадий Иванович выдвинул условие: "Я – старший тренер, определяю состав, тактику. Тарасов – второй, пускай отвечает за функциональную подготовку".

Сперва Чернышев выходил в коньках, но вскоре работу на льду целиком отдал на откуп Тарасову. Сам с лавочки наблюдал. Тарасов фонтанировал идеями. Придумал миллион новых упражнений. Постоянно что-то добавлял, усложнял, совершенствовал. Все было направлено на улучшение физических кондиций игроков. Писал книги, которые двигали хоккейную науку. А вот у Чернышева почему-то ни одной методички.

– Аркадий Иванович после инсульта не восстановился?

– Половина тела была парализована. Говорил плохо, передвигался с помощью деревянной "этажерки", которая в Союзе заменяла ходунки. В таком состоянии прожил девять лет. Как-то пригласил на день рождения Мальцева, Васильева, председателя ЦС "Динамо" Валерия Сысоева, его зама Вячеслава Соловьева и меня.

– Вы о Вячеславе Дмитриевиче Соловьеве?

– Нет. Тот – старше, футболист, тренировал московское "Динамо", киевское. У Вячеслава Евгеньевича, или Славки Соловья, футбольные успехи скромнее, зато в хоккее с мячом – легенда, пятикратный чемпион мира. Славка притащил аккордеон, играл "Подмосковные вечера", "Команду молодости нашей", Чернышев тихонько подпевал.

Борька, его сын, рассказывал, как инсульт случился. Аркадий Иванович запер машину в гараже, пошел домой. Около подъезда – арка. Хотел лужу перепрыгнуть, поскользнулся, ударился затылком. Минут сорок на холоде пролежал. Люди проходили, думали – пьяный. Пока соседка не узнала.

ГЕРМАФРОДИТ

– Самое ваше серьезное общение с докторами приключилось в 60 лет?

– Белаковский помог. Заставлял всех в ветеранской команде обследоваться в диспансере ЦСКА. Рентген показал, что у меня на одном суставе хряща нет, стерся. Повез Олег Маркович в госпиталь Бурденко к приятелю, главному травматологу армии. Взяли бутылку коньяка.

Этот полковник увидел мою походку – все понял. Был бы я армеец, сделали бы бесплатно. Раз динамовец – 5 тысяч долларов в кассу.

– Где взяли?

– Взять мне было негде. Узнаю о постановлении Тягачева – олимпийские чемпионы могут делать операции за счет государства. Написали в правительство Москвы. Кострюков больницу посоветовал: "Я делал в Боткинской. Из окна палаты – динамовские трибуны, мачты. Тебе будет приятно…"

Общий наркоз мне нельзя. Всю операцию наблюдал на экране! Полтора часа мучились, не могли ноги отрубить!

– Ох.

– Кострюков навестить пришел, говорит: "Я ужаснулся. Внизу лежит кувалда, фреза, чем отпиливать…" Так и было, фрезой шуровали. Взглянул на экран – испытал шок, отвернулся. Спрашиваю: "Можно, романсы буду петь?"

– Пели?

– Мурлыкал.

– Какие романсы? "Отцвели уж давно"?

– Нет! (Напевает. ) "Гаснет луч пурпурного заката, синевой окутались цветы…"

– Браво, Станислав Афанасьевич.

– Эту цыганщину я любил. Пою – а из меня струя крови бьет. Специальный пылесос ее засасывает. Отпиливают мне этот вертел, заливают особым цементом. Вертлужная впадина тоже искусственная, в ней сустав крутиться будет. Весь секрет в том, чем это покрыто. Нулевое трение!

– Могли бы такого человека за границей прооперировать. За счет общества "Динамо".

– Чтоб Витьку Якушева прооперировать в шведском Королевском госпитале, всем миром деньги собирали. Тогда солидную сумму в валюте внес Виктор Тихонов! Кто-то знает об этом? А первой у нас такую операцию сделали Шуре Чудиной.

– Это персонаж.

– Величайшая спортсменка! Многократная чемпионка по пятиборью. И метала, и в высоту прыгала. Капитан сборной СССР по волейболу. А еще – гермафродит.

– Мы-то думали, как к этой теме подойти деликатнее. Шура брилась?

– Да что вы! У нее нормальное женское лицо! Бюст проступал. Может, что-то подкладывала. По слухам, какой-то зачаточный мужской член. Недоразвитый. Поэтому, приезжая играть в волейбол на "Динамо", переодевалась первая. Выйдет в майке и спортивных трусиках, – заходят все остальные. В душе тоже мылась отдельно.

– Курила "Беломор".

– "Приму". Это во время войны "Беломором" дымила, работая на полуторке. Шофером служила при больнице в Варсонофьевском переулке. Трупы вывозила. Говорила, туда они попадали из лубянской тюрьмы. Ночью. Везла в район Домодедово, там полигон. Где и прикапывали.

Шура – человек, приятный во всех отношениях! Мы мотались по воинским частям, пионерлагерям с рассказами. Настолько задорно излагала! После засадит граненый стакан водки, и ни в одном глазу.

– Надо думать, в пионерлагерях не рассказывала о романе с конькобежкой Ингой Артамоновой. Из-за этого романа Артамонова погибла – муж узнал и зарезал.

– Мы были соседями в динамовском доме на Башиловке. Чудина – на седьмом этаже. Мама очень приличная, настоящая русская женщина. Куда-то уехала, и Шура привела Юльку, яркую блондинку. Стала жить с ней.

– Официантку?

– Администратор кинотеатра "Россия". Но до этого у Шуры действительно была связь с Ингой.

– Как они познакомились?

– Артамоновой в этом доме дали квартиру на двоих с конькобежцем Генкой Ворониным, чемпионом мира. Расписались. Внезапно Воронин узнает, что его жена с Чудиной! Схватил сувенирный китайский ножичек, типа ятагана, – и убил.

– Это непросто – убить сувенирным ножичком.

– Попал точно в сердце. Костяная ручка, с иероглифами. Изогнутый по форме, сувенирный. Несерьезный ножик!

После говорили, что можно было спасти, если б дождались врачей, не вынимали нож… В больнице отключили бы сердце, как-то зашили – оставив рубец словно после инфаркта. Генку посадили. Больше не встречал. Уехал в родную деревню.

– А Инга коренная москвичка.

– Мы с детства знакомы. Каток на Петровке был самым посещаемым местом, вся Москва валила! Часа два нужно было отстоять за билетами. Окна Артамоновой выходили прямо туда. Так и пристрастилась к конькам. Девушка яркая, нам нравилась… А как привлечь внимание?

– Как?

– Сбивали ее. Подкатимся – бац, по ноге. Она за нами бежит.

– Ухаживать пытались?

– Нет. Я же не буду ехать, ухаживать на Петровку – раз живу на Мещанке. Там своих девчат навалом.

– С Шурой Чудиной про Ингу говорили время спустя?

– Нет, это – табу. Даже Юлю никто с ней не обсуждал. Ну, живет – и живет. Всем было ясно, конечно.

– Она с этой Юлей жила как мужчина? Или как две женщины?

– Вот об этом не могу ничего сказать.

– Самое интересное.

– Это такое дело, что надо присутствовать… Мало ли! Для советского человека было дико. А сейчас никого не удивишь. Твердит же Элтон Джон, что геи спасут мир.

– В советском хоккее "голубые" были?

– Вообще темы не возникало. Ни одного не знаю.

РОМАН

– Фетисов в книге написал, что вы в динамовской школе его забраковали.

– Славка ошибся. Сказал ему, когда вышла книжка: "Ты все перепутал!" У меня были пацаны 1957 года рождения. Он – 1958-го, с ними работал Юра Крылов. Жил Фетисов на Коровинском шоссе, во дворе хоккейная "коробка". Там начинал. Потом с ватагой мальчишек пришел записываться в "Динамо". Мы с Крыловым разделили их по возрастам, устроили тестирование. К концу тренировки Юра указывает на Фетисова: "Малый вроде ничего. Пусть полгодика покатается, осенью возьму". Обиженный Слава перешел через дорогу – и оказался в ЦСКА. А меня запомнил как "забраковавшего".

– Где отыскали юного Зинэтуллу Билялетдинова?

– Был на берегу Яузы стадиончик, дворовые команды проводили чемпионат района. С динамовскими тренерами поехали смотреть. Билл играл нападающего. Обводкой не блеснул, но отметили, что здорово катается. Даже спиной вперед. Пригласили в "Динамо", он, как ни странно, замялся: "Да я не знаю…" – "Мы не торопим. Подумай". Явился через пару дней.

– Почему его в оборону перевели?

– Форвардов в "Динамо" было много, а защитников не хватало. Попробовали Билла – получилось. Хотя Чернышеву приглянулся не сразу. Напихал Давыдову: "Ты кого привел?! Что ж он такой худой?" – "Подкормим! Мальчик перспективный, отличное катание…" Давыдов всегда был за Билла горой. Со временем окреп, раскачался.

– Главная черта его характера?

– Настырный, как все татары. Руслан Батыршин – такой же. Жесткий, неуступчивый, легко мог врезать, подраться. Тоже мой воспитанник.

– С родителями Билялетдинова знакомы?

– Отца никогда не видел. Мама на игры приходила. Славная женщина. Однажды весной беляши принесла: "Угощайтесь! Еще горячие, сама напекла…"

– Вы давно живете с вдовой Боброва Еленой Николаевной. Как завязался роман?

– Роман… От такого рОмана вся роща переломана! Начну издалека. Всеволод Михайлович скончался рано – в 56. Лена осталась с маленьким сыном, Мишей. В ЦСКА помогли, 25 лет отработала в ледовом дворце. В том числе – заместителем директора.

Затем возглавила фонд имени Боброва, через него проходили ветеранские поездки. А по линии Союза спортсменов для олимпийских чемпионов организовали морской круиз. Позвали Валентину Тимофеевну Яшину и Елену Николаевну. Поселили их в одной каюте. Тимофеевна как-то шепнула: "Стас, Лена глаз на тебя положила". Но продолжения не последовало. Общались по-дружески.

– Вы были женаты?

– Да. Неля шесть лет боролась с онкологией. Рак победил… Дальше умирает Толя Фирсов. Хоронили в его деревне, подмосковной Фирсановке. В семье ситуация непростая, поминки не устраивали. Возвращаемся на автобусе, думаем – неужто великого хоккеиста не проводим по-человечески? Сели в кафе дворца спортивных единоборств ЦСКА – Елена Николаевна, Гена Андрианов, бывший хоккеист "Динамо", Люда, племянница Фирсова и я. Помянули. Елена Николаевна пригласила всю компанию к себе на дачу, под Истрой.

– А вы?

– Выбрали день – и приехали втроем. Она запекла кусок свинины, нафаршировала чесночком. Выпили, закусили. Остались ночевать. Говорю Андрианову: "Пойду к Елене Николаевне". Генка насупился: "Нет! Я пойду!" Боброва услышала, рассмеялась: "Фиг вам! Во-о-он туда пойдете…" Легла в свою комнату, а нас с Генкой запихнула в дальнюю. Потом я снова приезжал, брал грабли, лопату, по хозяйству помогал. Ну и закрутился рОман. Объединились! Уже 15 лет вместе.

– Миша Бобров чем занимался?

– Впервые увидел его на похоронах Всеволода Михайловича. Маленький Миша сидел около гроба в кепке из букле – точь-в-точь, как у Боброва. Играл в хоккей, причем в пятерке с сыновьями Генки Цыганкова, Рагулина и Грошева. До отцовских высот никто не дотянулся. Миша окончил военный институт физкультуры, трудился в ЦСКА.

– А корабельный бизнес?

– Да какие корабли?! Предложили купить на судоремонтном заводе в Перми речной трамвайчик. Деньгами помог тесть. Бизнес только-только запустили – и вскоре Миша погиб. Кстати, судно по сей день бороздит Москва-реку.

– Миша разбился на мотоцикле?

– Да, возле дачи. Поехал в соседний поселок договариваться о стройматериалах. Скорость высокая, навстречу выскочила машина. До больницы не довезли. Врачи сказали: "Чудовищная кровопотеря. Травмы, несовместимые с жизнью…"

– Водителя посадили?

– Нет. До сих пор по решению суда выплачивает деньги за потерю кормильца. Сумма небольшая – то ли две тысячи рублей в месяц, то ли три. Закончит, когда Сева, сын Миши, получит диплом. Сейчас он студент 3-го курса МГУ.

– Всеволод Бобров-младший со спортом связан?

– Гены не сработали. Занимался плаванием, единоборствами. Теперь пейнтболом увлекся. Но на первом месте – учеба.

«Мы пашем на тренировках до седьмого пота, а приходит мужик, и все достается ему!» - возмущаются спортсменки

Летние Игры в Бразилии наверняка запомнятся всем экстравагантным нововведением: Международный олимпийский комитет разрешил мужчинам участвовать в женских соревнованиях на общих основаниях. И наоборот. Речь о трансгендерах. Тем, кто запутался в названиях многочисленных нетрадиционных персонажей, объясняем: это дяди и тети, которым не нравится жить в собственном теле. Теперь эти женомужчины могут не торопиться с операцией, чтобы участвовать в соревнованиях наравне со всеми.

Раньше действовали другие правила: спортсмены, которые решили сменить пол, должны были пройти через хирургическое вмешательство, затем еще не меньше двух лет сидеть на гормонах, и только потом, после анализа, их допускали к стартам.

Нынешнее революционное постановление чиновники МОК мутно объясняют заботой о правах трансгендеров.

Не должны подвергаться дискриминации те, кто по каким-то причинам не успел сменить пол, - заявил медицинский директор МОК доктор Ричард Баджетт .

Президент Федерации спортивных журналистов Николай Долгополов считает, что это странное решение, позволяющее женомужчинам получать медали наравне с обычными спортсменами, принято наперекор запрету пропаганды нетрадиционных сексуальных отношений среди несовершеннолетних, введенному в 2014 году накануне зимних Игр в Сочи. По его мнению, олимпийские функционеры намеренно раздули проблему - никто трансгендеров не обижал. Хотя сложности, связанные с ними, действительно есть.

Нечестная игра

Впервые я столкнулся с этим на чемпионате мира по легкой атлетике в Берлине, когда брал интервью у чемпионки по бегу на 800 метров Кастер Семени , - рассказал Долгополов. - Передо мной стоял мускулистый паренек, говорящий хриплым голосом. А потом началась длинная история рассмотрения в Международной ассоциации легкоатлетических федераций: кто же Кастер - мужчина или женщина. Оставили ей (или ему) чемпионское звание, но на несколько лет отстранили от соревнований. В 2012 году в Лондоне я снова увидел в заявочных списках Южной Африки эту замечательную фамилию. Опять она выходит на старт 800 метров, очень хорошо бежит, но на финише наша Мария Савинова ее опережает.

И Савинова становится олимпийской чемпионкой, а Семеня - второй. А сейчас, когда Савинова находится, что называется, «под расследованием» (в связи с допинговым скандалом в легкой атлетике), и если что-то подтвердится, то Семеню признают первой. Это будет первая олимпийская чемпионка, которая имеет определенные проблемы с уровнем тестостерона и прочим. В этой связи возникает этический момент - речь идет о «fair play» - «честной игре», в которой клянется каждый спортсмен. И где же справедливость? Это в принципе против Олимпийской хартии. Это все побочные всплески от той борьбы, которая ведется в Европе: допустить однополые браки, разрешить им усыновлять детей. Проблема скорее политическая, чем спортивная.

Сестры как братья

До 60-х годов не было четких правил, касающихся секс-контроля. Спортсменок отправляли на гинекологическое кресло, когда кто-нибудь обращал внимание организаторов на их необычное поведение, например на то, что девушка никогда не переодевалась в общей раздевалке и не пользовалась общей душевой.

* В 36-м на Олимпиаде в Берлине напичканные анаболиками атлеты показывали феноменальные результаты. Немка Дора Ратьен обскакала всех в прыжках в высоту, но, когда выяснилось, что мускулистая дамочка вовсе не летунья, а летун, Гитлер отправил «спортсменку» на фронт.

На той же Олимпиаде польская бегунья Станислава Валасевич публично заявила, что обогнавшая ее американка Хелен Стивенс - мужик. Но у Хелен не нашли ничего подозрительного. Зато много лет спустя заговорили о самой Валасевич. В 80-м Станислава, давно перебравшаяся в США, погибла при ограблении магазина - налетчик застрелил ее, когда та пыталась отобрать у него пистолет. Во время осмотра в морге выяснилось, что Валасевич - гермафродит: у нее имелись гениталии обоих полов. И эти «улики» ей удавалось скрывать на протяжении всей карьеры!

* Грандиозный скандал разразился в конце 50-х на чемпионате СССР по легкой атлетике. Олимпийские чемпионки в толкании ядра Галина Зыбина и Тамара Тышкевич отказались подняться на пьедестал почета, заявив, что занявшая третье место Тамара Пресс - мужчина. Но стране были нужны победы, и дело замяли.

Подобные обвинения звучали и в адрес ее сестры Ирины - та выступала в многоборье и беге с препятствиями. На Западе девушек иначе как «братья Пресс» не называли. Как только стало известно, что спортсменам придется проходить секс-контроль, они ушли из большого спорта.

* Спустя много лет олимпийская чемпионка Инсбрука в лыжной эстафете Алевтина Колчина закатила истерику спортивным чиновникам, дескать, «мы, бабы, пашем на тренировках до седьмого пота, а приходят мужики, и все достается им!»

Спортивные амазонки

В 1960 году мир взорвала статья австралийского профессора Людвига Прокопа «Хромосомы спортивных амазонок». «Многие чемпионки на самом деле не девушки и женщины, а самые натуральные гермафродиты!» - ученый озвучил то, что давно витало в воздухе. В числе явных, на его взгляд, гермафродитов Прокоп назвал еще одну нашу соотечественницу - Александру Чудину . Та за год выиграла три медали по легкой атлетике на Олимпиаде 1952 года и стала чемпионкой мира по волейболу. Как вспоминали ее современники, Шура прилично басила, была не прочь выпить и курила «Беломор». Из большого спорта Александра ушла за несколько лет до того, как на соревнованиях был введен секс-контроль. А провели его впервые в 66-м на чемпионате Европы по легкой атлетике в Будапеште - незадолго до мюнхенской Олимпиады. И сразу же на генетической экспертизе срезалась польская бегунья Ева Клобуковска , у которой обнаружили мужские хромосы. Еву отлучили от спорта, лишив всех титулов.

Неженская сила

Известная теннисистка Мартина Навратилова никогда не скрывала своей нетрадиционной сексуальной ориентации. На корте брутальная спортсменка махала ракеткой - как кузнец молотком. Хотя исправно миновала тесты на секс-контроль на всех турнирах. О своих пассиях Мартина отзывалась крайне пренебрежительно:

Любовницы для меня - как гигиенические салфетки: я беру их, использую и выбрасываю.

18-кратная победительница турниров «Большого шлема» имела восемь неофициальных жен. Одна из них, писательница Джуди Нельсон , прожившая с Мартиной семь лет, после расставания отсудила $5 миллионов - в качестве компенсации за моральный ущерб. В декабре 2014-го Навратилова взяла в «жены» бывшую «Мисс СССР» Юлию Лемигову . По стопам Мартины пошли Кончита Мартинес , Мэри-Джо Фернандес , Амели Моресмо , дав повод говорить о моде на лесбиянство в большом теннисе.

Щетина под хиджабом

Можно долго возмущаться сомнительными олимпийскими новшествами. А можно вспомнить, что «дядитети» встречаются на крупных спортивных аренах постоянно.

Пару лет назад шикарная новость ошарашила футбольных болельщиков. Оказалось, что четверо игроков сборной Ирана - мужского пола! Когда они выходили на поле, никто ни о чем не догадывался - футболисткам этой страны разрешено играть в хиджабах. Все четверо пытались сменить пол, но до финала дело не дошло. После этого случая всех персидских игроков обязали проходить генетический досмотр с пристрастием. К слову, две из четырех наказанных «футболисток» подали апелляцию, и их просьбу удовлетворили.

Неопровержимые улики

Раньше медики на соревнованиях обходились визуальным осмотром атлетов. Они должны были удостовериться, что дамы имеют вагину, и убедиться в отсутствии пениса. Многим процедура казалась унизительной. А вскоре выяснилось, что половые признаки - даже первичные - мало о чем информируют.

Стали делать хромосомные исследования. Делая соскоб слюны со щеки. Но эти тесты тоже оказались неточными. К тому же было непонятно, как поступать с женщинами, у которых в силу гормональных нарушений уровень тестостерона высок от природы. Скажем, испанская барьеристка Мария Патино , которая в 1985 году не прошла тест на генетическую принадлежность к женскому полу, хотя позже была полностью оправдана.

Сегодня тест на гендерную принадлежность делают по анализу крови. В серьезном исследовании участвуют гинеколог, эндокринолог, психолог, другие эксперты. Они анализируют ДНК, измеряют уровень гормонов, проводят осмотр, беседуют со спортсменом. После этого принимают решение, о допуске к участию в женском зачете.

Только факт

На каждые 20 тысяч жителей планеты приходится один гермафродит. В спорте - один на 500 человек.

Прикинь!

В России операция по перемене пола обойдется в полмиллиона рублей. Желающие сэкономить едут в Таиланд - тамошние эскулапы режут по живому за $3 - 4 тыс. Кстати, оргазм трансгендеры испытывают. Но, говорят, для них это не так уж важно. Главное - почувствовать себя в своем теле.